[перевод] gonin de iru

[arashirus-fanfiction]

Название: gonin de iru
Автор: g_esquared
Оринигал: тут
Перевод с английского:  Sally.
Беты:  *Ёлка*,  orientgreen
Пейринг: Джун/Нино
Рейтинг: PG
Жанр: АУ (Араши – братья, живущие вместе).
Warning: Слегка-инцест))
Саммари: Джун возвращается домой после окончания университета, к семье, которая была у него всегда.
9123 слова в оригинале, 9324 в переводе.
Запрос на разрешение на перевод отправлен, пока без ответа.

В семь утра Казунари уже не спит - сидит в гнезде из одеял и подушек и играет в Rainbow Road.
Шо, одетый в свой обычный костюм, выходит из своей комнаты в половину восьмого.
- Я пошел, - говорит он, надевая кожаные ботинки. Он останавливается в дверях и смотрит на Казунари, наверное, под впечатлением от того, как проворно тот умудряется двигать большими пальцами, несмотря на количество одеял, в которые замотан.
- Поешь что-нибудь, - через секунду говорит Казунари. – И куртку не забудь. Обещают похолодание.
Шо тихо улыбается нарочито безразличному тону Казунари.
- Веселого тебе дня.
- Мне весело прямо сейчас, - отвечает Казунари, опасно отклоняясь вбок, - Не видишь?
- Ну, он же сегодня возвращается, нет? – улыбается Шо, выходя из дома. – До вечера!

Зевающий и едва одетый Сатоши появляется в девять.
- Утречка, - сонно произносит он.
- Утречка, - отвечает Казунари, бросая на него быстрый взгляд. – У тебя сегодня разве нет слушания?
- Заседание суда в два, - отвечает Сатоши, включая кофемашину. – Хочешь?
- Неа, - в дверном замке поворачивается ключ, и до них доносится "Я дома". – А вот Масаки, наверное, не помешает.
- Масаки нужен сон, - говорит Сатоши. – При таком безумном графике.
- Сегодня мы оперировали лабрадора, - Масаки прошаркивает в комнату. – Я измотан... Ооо, Rainbow Road!
- Иди спать, - отмахивается от него Казунари.
Масаки замирает, очевидно, взвешивая так необходимый ему сон против возможности поиграть с братом в Марио.
- Но мы же почти не бываем дома в одно время, - жалуется он.
- Он всегда дома, - замечает Сатоши.
- Я буду дома весь день, Масаки, - говорит Казунари, - Иди поспи. Правда. Я разбужу тебя позже.
Масаки молча соглашается и уходит в свою комнату, по дороге стягивая одежду. Они слышат, как он вытаскивает футон.
Сатоши спокойно сидит за столом, потягивая кофе и перечитывая прецеденты по делу. Казунари на полной скорости несется по Rainbow Road, практически на автопилоте.

Сатоши уходит в полдень, совершенно преображенный в своем строгом выглаженном костюме и с кейсом – он всегда отлично выглядит, когда идет в суд. Казунари широко ему улыбается.
- Очень неплохо.
- Костюм тот же, что и всегда, - сухо отвечает ему Сатоши. – Веселого дня.
- Почему все мне этого желают? Я не делаю ничего особенного, - Казунари кивает в сторону Wii, своих одеял и миски с орешками васаби.
- Ну, он же сегодня возвращается, нет? Я видел пакеты из супермаркета, - Сатоши хитро усмехается. – Протест отклонен.

После ухода Сатоши у Казунари не получается долго играть в Rainbow Road. Он выключает Wii и подбирает брошенное Масаки в прихожей пальто. Масаки валяется на животе, слегка похрапывая и наполовину свесив с футона длинные ноги. Казунари укрывает его дополнительным одеялом. Прогноз погоды оказался верным – в воздухе веет холодом.
Он слегка поджаривает кусочки говядины - соус и овощи уже на плите - когда сзади раздается голос.
- Обожаю, когда Джун-кун приезжает домой, - говорит Масаки, выглядя чрезвычайно довольным. На нем все та же кофта с Доктором Дулиттлом, в которой он ходил на работу.
- Ты чего не принял душ? – жалуется Казунари. – Не приближайся к моим продуктам.
- Ладно, ладно, - соглашается Масаки.
Соус для подливки медленно булькает, когда Масаки появляется снова, небрежно вытирая полотенцем влажные волосы.
- Напомни еще раз, во сколько? – спрашивает он.
- Уже с минуты на минуту, - говорит Казунари, сидя на татами и делая вид, что не ждет. – Сыграем в Марио?
- Да брось, ты не сможешь сконцентрироваться, - смеется Масаки.
- Отлично, - соглашается Казунари, - Тогда расскажи мне про клинику.
Масаки смешит его детальной историей про то, как его помощник, Тома, случайно открыл клетку с хомячками, в результате чего Йоко, секретарь, носился по клинике сломя голову, чтобы всех их поймать.
- Теперь они привязаны к Йоко, - Масаки пожимает плечами. – И мне кажется, он им тоже очень симпатизирует. Он сделал вычурную табличку для их клетки. Называет их своими рейнджерами, или что-то типа того.
Со стороны входной двери доносятся звуки – кто-то переступает через порог.
- Я дома!
Масаки встречается взглядом с Казунари.
Когда Джун, втащив вещи, угрюмо проходит на кухню, чтобы выяснить, почему никто его не встречает, Казунари и Масаки смотрят на него и начинают громко смеяться.
- Добро пожаловать домой, - говорят они. Джун приподнимает брови.
- Да я уже чувствую.

В этот день все собираются дома на ужин. Вечер только начинается, когда Казунари выносит пять тарелок с рисом хаяши.
- У Джун-куна порция больше, чем у остальных, - замечает Масаки.
- Чушь, - говорит Казунари, усаживаясь за столом, скрестив ноги. – Я что, где-то подписал тарелки?
Шо улыбается.
- Давайте ешьте.
- Очень вкусно, - вносит свой вклад Сатоши. Его галстук ослаблен – он даже не стал снимать его, когда, едва переступив через порог, учуял запах соуса хаяши.
- Ты всегда так говоришь, - парирует Казунари.
- Но ведь правда же, - возражает Джун. – Спасибо, - говорит он Казунари, похлопывая его по колену. – Хорошо быть дома! Хоть мне и пришлось перетаскивать все свои коробки самому.
- Как и мне в свое время, - отмечает Масаки.
- И мне, - добавляет Шо.
- Вас, парни, даже дома не было, когда я вернулся со степенью по юриспруденции, - говорит Сатоши, жуя рис.
- Ладно, - отвечает Джун, смеясь, - хорошо. Я вас понял. Хорошо снова быть дома.

Масаки, одетый в футболку с изображением пятнистого кота Холмса, уходит в десять на ночную смену в круглосуточной ветеринарной клинике. Казунари дает ему куртку и уверяет, что они сыграют в Rainbow Road в другой день.
- В день, когда не ожидается возвращение Джун-куна, - говорит Масаки, и его глаза светятся весельем. Казунари выпихивает его за дверь.
Шо уже клюет носом, так что Казунари выключает новостную программу и выпроваживает его спать.
У Сатоши в комнате горит свет – завтра продолжение слушания – и Казунари заглядывает к нему, говорит подогреть остатки ужина на завтрак, если придется уходить в суд рано.
Коробки с вещами Джуна навалены у входа в комнату Казунари. Он проскальзывает мимо них, стараясь не споткнуться.
- Слышал, ты встал сегодня в семь, - говорит Джун. Он сидит на своем футоне, сняв очки.
- Шо трепло, - возмущается Казунари.
- Ну да, - говорит Джун и не может сдержать улыбки. – Я тоже рано встал. Давай спать.
- Спокойной ночи, - отвечает Казунари, выключая свет.

Следующие несколько дней проходят достаточно обыденно. Масаки перебинтовывает и перевязывает очередных раненых зверюшек и старается удерживать Йоко от усыновления каждого встречного миленького зверька. Шо снова возвращается домой посреди ночи, а Джун засиживается в его кабинете, договариваясь по телефону о собеседованиях.
Как-то утром Джун просыпается пораньше, чтобы взять у Шо костюм с галстуком и подготовиться к встречам с различными HR-департаментами. Казунари, как ни странно, начищает ванную.
- Зачем ты занимаешься этим в такую рань? – спрашивает еще не до конца проснувшийся Джун.
- Труба засорилась, - коротко отвечает Казунари. – Из-за твоих дурацких волос.
Джун пропускает мимо ушей издевку над своими волосами. За этим озабоченным выражением лица у Казунари явно что-то на уме.
- Казу, - говорит Джун. – Ты действительно рад, что я вернулся домой?
- Что за глупый вопрос, - отвечает Казунари, не поднимая на него глаз. – Зачем ты вообще об этом спрашиваешь?
- Потому что ты всю неделю напряжен. Я же вижу, так что нет смысла отрицать.
- Отрицать что? – спрашивает уже давно проснувшийся и одетый Шо. Он видит согнувшегося в ванной Казунари. - Зачем ты это делаешь в такую рань?
- Отрицать, что его волосы засоряют трубу, - вставляет Казунари, прежде чем Джун успевает что-либо сказать. – Потому что так оно и есть.
Джун не возражает, но одаривает Казунари взглядом, который тот игнорирует.
- Иди на работу, Шо, - он не смотрит на Джуна, выходя из ванной.

Сатоши выигрывает дело, и вечером они идут отметить это в ресторан.
- За Сатоши-куна! - кричат они хором.
- …на его пути к должности судьи, - улыбается Масаки, чокаясь бокалами с Сатоши.
Сатоши закатывает глаза, слыша последнюю часть.
- Я так не думаю, Масаки, - возражает он.
- Не будь так уверен! – провозглашает уже подвыпивший Шо. Он отпросился на этот вечер с избирательной компании мэра, которую освещает, и, судя по всему, уже наслаждается вечером по полной.
- Ага, Шо смог бы смотреть на тебя в новостях, и все мы знаем, как бы ему это нравилось, - дразнит Казунари.
- Между тем, у нас есть еще один повод, чтобы отпраздновать, - говорит Джун. – Меня взяли на работу.
Шо радостно и очень громко кричит, даже не спросив, что это за работа. Сатоши задумчиво улыбается, а Масаки заказывает всем еще по сакэ. Джун ловит на себе взгляд Казунари. Тот улыбается ему, молча поднимая бокал.

- Я приступаю с понедельника, - говорит Джун в темноту. Казунари поворачивается на футоне.
- Хорошо, - наступает пауза, долгое мгновение тишины. – Мне бы тоже следовало найти работу, да?
Джун ерзает на футоне, придвигая его поближе к футону Казунари, как когда они были детьми и любили шептаться в темноте.
– Тебе не обязательно.
- Конечно, мне не обязательно. Но я спросил, следует ли мне.
Джуна клонит в сон: тепло Казунари так близко, как не было почти четыре года.
- Нет ничего, что бы тебе следовало сделать, Казу, - отвечает он ему. – Мы впятером… Нам хорошо и так.
- Я не недоволен, что ты дома.
- Довольно запутанный способ это выразить, - замечает Джун. – Знаешь, мне предлагали работу в Токио.
- Я не удивлен, - говорит Казунари.
- Но я этот вариант даже не рассматривал, - отвечает Джун. – Я уже собрал чемоданы, купил билет.
- Я скучал по тебе, - бормочет Казунари, и Джун засыпает, окутанный этой знакомой умиротворенностью.

Субботу они проводят в безумном Wii марафоне при периодическом участии Сатоши и Масаки. В полночь, все выключив, выползают на холод, направляясь в Lawson в двух кварталах от дома.
- Повторим завтра? – спрашивает Джун, его внезапный энтузиазм по-детски очарователен.
Казунари раздумывает над этим, смотря по сторонам, прежде чем перейти дорогу.
- Есть идея получше. Давай сделаем онигири?
- А у нас есть для этого все, что нужно? – спрашивает Джун, загораясь идеей.
Казунари пожимает плечами.
- Дома всегда что-то есть. Знаешь, запасы на непредвиденный случай.
- Ага, хорошо забитые шкафы – твоя специализация, - дразнит Джун. – Ладно, давай возьмем оден. Я задрог.

- Эй, да вы готовите онигири! – восклицает Шо.
- Уже как минимум полчаса, - отвечает ему Казунари. – Эти предвыборные флаеры настолько интересны?
- Политическая стратегия – это важно, - настаивает Шо. – В любом случае, приближается последний этап. Работы прибавится.
- Я тебя и так последнее время почти не вижу, - жалуется Казунари. – Сейчас, значит, работы мало?
Шо пожимает плечами.
- Это еще ненадолго. Потом я вернусь в старый добрый новостной отдел, - он подходит к столешнице, за которой они стоят, засучив рукава. – Аа, у вас двоих всегда это хорошо получалось.
- Еда – это важно, - нагло заявляет ему Джун.

В понедельник утром для всех приготовлены коробочки с бенто, которые раздает в шутку нацепивший фартук Казунари.
- Большое спасибо за вашу работу, - нараспев произносит он, - но не ожидайте этого каждый день.
- И не мечтаю, - усмехается Шо. – Вечером не жди!
Сатоши просто выглядит счастливым.
- Йей, - говорит он им. – Вы делаете лучшие онигири.
Масаки возвращается домой как раз, когда остальные уходят.
- Пока, ребята!
- Для тебя тоже есть, - Казунари вручает Масаки его бенто. – Можешь взять с собой в постель.
- Спасибо, - широко улыбается Масаки. – Именно так и сделаю.
- Пока, - говорит Казунари Джуну. – Не злоупотребляй офисным ксероксом. Никто не любит тех, кто злоупотребляет офисным оборудованием.
- Буду иметь в виду, - улыбается Джун. – Увидимся после пяти.

У Масаки выходной, поэтому, проснувшись, он слоняется целый день без дела, а потом берет ужин на себя. Пока готовится катсудон, они обсуждают, покупать или нет приставку Wii Sports.
- Мне нравится гольф, - говорит Масаки над шипящими на сковородке кусочками свинины. – Но мне не помешали бы тренировки, - добавляет он смущенно. – Ты нас слишком много кормишь, знаешь ли.
- Не думаю, что приставка сможет заменить зарядку, - отмечает Казунари. – Но мы могли бы убедить в этом Шо.
- Хорошая мысль, - соглашается Масаки, улыбаясь. – Он слишком озабочен своим прессом. Особенно для человека, изучавшего политологию.
- Не дай бог его прессу стать менее чем президентским, - посмеивается Казунари.

Поначалу график работы Джуна удивляет своим постоянством. Казунари возвращается к своему странному режиму сна – иногда он не спит, когда Масаки приходит с ночной смены, а порой его "день" в самом разгаре, когда возвращается посреди ночи старающийся не шуметь Шо.
- Эй, - подает голос Казунари, и Шо чуть не падает от неожиданности. – Да расслабься ты. Хочешь чего-нибудь поесть?
Шо подходит, в слабом свете по-совиному приглядываясь к Казунари.
- Сейчас сколько? Два ночи? Ты же не спал, когда я уходил! А это было вчера!
- А я свободный дух, - отвечает Казунари.
- Не такой уж свободный, раз никогда не выходишь из дома.
- Шо, - резко обрывает его Казунари.
- Сам расслабься, - мягко отвечает Шо.
- Я выхожу из дома, - в голосе Казунари звучат упрямые нотки. Это подкупает, и сам он такой крошечный, когда сидит вот так в темноте, в балахоне с капюшоном и в тонких трениках, сгорбившись над одной из манг Масаки, что Шо не может отвести от своего брата внимательный взгляд.
- Я знаю, - говорит Шо, и они оставляют эту тему. – Предложение еды еще в силе?
- Едва-едва, - отвечает ему Казунари, тем не менее поднимаясь, чтобы пройти к холодильнику, пока Шо скидывает пиджак.
- Ты такой хороший, - говорит Шо, когда звенит микроволновка.
- А ты настоящий подлиза, - отвечает Казунари беззлобно. – Почему тебе вообще приходится работать до двух ночи?
- Сроки, - бормочет Шо, уплетая рис за обе щеки.
Казунари закатывает глаза.
- Скорее выпивка.
- Одно другого не исключает, - пожимает плечами Шо. – А вот зачем тебе бодрствовать в два ночи?
- Бессонница, - отвечает Казунари.
- Скорее беспокойство, - возражает Шо, но Казунари не поднимает на него глаз, и Шо знает, когда лучше не давить.

Шо снова выползает из дома после двух часов сна, сталкиваясь в дверях с Джуном.
- Рановато ты, - замечает Джун. – Я даже не знал, что ты дома.
- Ну, да… - говорит Шо. – Еще немного осталось. Выборы через месяц.
Джун кивает.
- Только постарайся до этого не свалиться от перенапряжения. Казунари это совсем не понравится.
Они вместе идут до станции, обхватив себя руками на морозном утреннем ветру.
- Ты говорил с Казу? – спустя какое-то время спрашивает Шо.
- Говорил ли? – уточняет Джун. – Я полагаю, ты имеешь в виду какой-то конкретный вид беседы, а не ту болтовню, которой мы заняты каждый день?
Шо закатывает глаза.
- Я спал всего два часа, не начинай со мной умничать.
Джун улыбается.
- Это отучит тебя так много брататься с политиками по ночам.
- Из твоих уст это звучит так, будто я с ними сплю, - морщит нос Шо. – Что вовсе не так.
- Знаешь, последнее уточнение только сделало все еще более сомнительным, - смеется Джун.
- Мы говорили о Казу, - напоминает Шо.
Джун молчит, пока они переходят дорогу в сгущающейся по мере приближения к станции толпе.
- Я понимаю, о чем ты, - наконец произносит он. – И я с ним поговорю, скоро.
- Хорошо, - кивает Шо.
- Но ты его знаешь, - добавляет Джун. – Он не любит, когда его в чем-то уличают.
- Да уж, - соглашается Шо и похлопывает Джуна по плечу. – Именно поэтому с ним поговоришь ты, а не я.
- Слова истинного политикана, - криво усмехается Джун. – Увидимся. И постарайся вернуться раньше, чем когда слишком позднее время кинет тень сомнения на истинную природу твоих…
- Да заткнись ты уже! - добродушно отмахивается от него Шо.

В следующий выходной Казунари с Джуном оказываются дома одни. Джун просыпается от солнечных лучей и выходит из комнаты на запах кофе.
- Спасибо, - говорит он, когда Казунари протягивает ему горячую кружку, будто знал точное время, когда он проснется. – А где все?
- Работа, работа и работа, - декламирует Казунари. – Сатоши взялся за большое дело, Шо занимается одним и тем же уже месяца два, а Масаки работает сверхурочно, потому что… - Казунари кривит уголок рта. – Я как бы не особо дослушал его объяснения.
- Ясно, - говорит Джун, закидывая ноги на стул. – Может, распакуем сегодня мои вещи?
Они начинают с одежды Джуна, так как та уже наполовину распакована, потом переходят к книгам, которых у него оказывается довольно много.
- Не знал, что ты стольким занимался в университете, - замечает Казунари, доставая учебник за учебником. – Куда ты собираешься все это деть?
- Давай просто закинем их в комнату Шо, - предлагает Джун. – Он даже не заметит.
- Заметит, - возражает Казунари. – Если кто и следит за своими книгами, так это Шо-чан.
- Тогда он их, скорее всего, просто прочтет, - говорит Джун. – Давай, наша комната и так уже захламлена.
- Формально, моя, - замечает Казунари. – И ладно. Я не собираюсь спать рядом с наваленными вокруг книгами.
Они сваливают книги по экономике на книжные полки Шо, стараясь незаметно распихать их между справочниками по политической теории. Все остальное, включая канцелярию, тетради и прочую мелочь, засовывают в ящики, в процессе вытаскивая оттуда половину своих старых вещей.
- Эй, - восклицает Джун. – Помнишь это? – он вытаскивает из глубины ящика бамбуковый вертолетик, такетомбо, радостно его раскручивая. Тот взлетает, сразу падая на пол.
- Это было так давно, - замечает Казунари, но его улыбка заразительна. – У нас их куча была.
- Все еще есть, - говорит Джун, доставая другие такетомбо разных цветов. – Эй, этот принадлежал Масаки.
- Несомненно, - фыркает Казунари на кислотно-зеленый такетомбо, сделанная почерком третьеклассника надпись на крыле которого гласит: МАСАКИ МАРУ. – Только он назвал свой… кораблем, ни больше, ни меньше.
- Они с Сатоши были на них помешаны, - вспоминает Джун.
- Все мы были, в какой-то степени, кроме Шо-чана, - отвечает Казунари. – Его такетомбо так и не взлетел.
- Его худший провал в нежном возрасте, - усмехается Джун.

Масаки возвращается ближе к вечеру, застает их, запускающими на балконе такетомбо, и сразу же присоединяется, отбирая своего Масаки Мару. Он издает пародирующие вертолет звуки и едва не врезается в сохнущее белье.
- Звучит совершенно не похоже на вертолет, - смеется Джун. – Скорее на велоцираптора.
- Ты все напутал, - соглашается Казунари.
- Капитан! – восклицает Масаки, смеясь только что вошедшему и скидывающему ботинки Сатоши.
Сатоши выглядит изможденным, но сразу же оживляется при виде крутящихся пропеллеров.
- Хехей, - говорит он, широко улыбаясь. – Все корабли укомплектованы?
- Каждый на своем посту, - с серьезным видом рапортует Масаки. – Масаки Мару готов к отплытию.
- Поднять якоря, - командует Сатоши, - и вперед!
Масаки крутит такетомбо между ладонями, пока он не отлетает от его пальцев, но тот вскоре врезается в сохнущую рубашку Шо.
- Капитан, человек за бортом, - докладывает Масаки.
- Только Шо-чан мог все испортить даже в свое отсутствие, - говорит Казунари сидящему с ним бок о бок Джуну.
Будто почувствовав, в этот момент возвращается Шо – поворачивается ключ в замке, и раздается его "Я дома".
- Только не это снова, - говорит он, выйдя к ним, когда Масаки вручает ему ярко-красный такетомбо. Джун и Казунари не могут сдержать смех при виде его испуганного взгляда.

Казунари приготовил для всех очазуке на ужин, и Масаки засыпает над своей тарелкой. Когда только рефлексы Сатоши спасают его от падения лицом в горячий чай, Джун решает оттащить его до кровати.
Шо вызывается помыть посуду, так что Джун уводит и старающегося скрыть свои зевки Казунари.
- Ты слишком мало спишь, - замечает Джун.
- Я сплю, когда тебя нет, - отвечает Казунари, привычно стягивая через голову кофту и протягивая руку за чистой. Он зарывается под одеяло, выглядя в этот момент меньше и моложе, чем когда-либо.
Порой внешний вид его брата плохо вяжется с тем фактом, что именно он сплачивает их лучше всех.
- Как скажешь, - говорит Джун. Внезапные, но определенно не чуждые эмоции комком встают у него в горле. Он протягивает руку и треплет Казунари по волосам. Через секунду Казунари шлепает его по руке, отмахиваясь.
- Чего тебе? – спрашивает он.
- Ничего, - отвечает Джун, снова протягивая руку. И в этот раз Казунари не отбивается, только шумно вздыхает, будто выражая свое неполное смирение с тем, что младший брат его трогает. – Поможешь мне продолжить распаковываться завтра?
- Возможно, - говорит Казунари, уже почти закрыв глаза. – А теперь перестань шуметь и иди надоедай Сатоши.
- Хорошо, - соглашается Джун. Дыхание Казунари выравнивается, когда он выключает свет и как можно тише прикрывает дверь.

- Эй, - говорит Джун, присаживаясь рядом с разложившим документы на столе Сатоши. – Что делает Шо, пока ты занял его территорию?
- Храпит, - улыбается Сатоши. – Его слышно даже через дверь.
- Кажется, у Масаки есть целая коллекция аудиозаписей, - замечает Джун. – Они даже рассортированы по алфавиту, от "Алкоголе-вызванный" до "Ярый Беспредел".
- У него всегда ярый беспредел, - замечает Сатоши, изучая кусок текста. – Это отпугнуло бы половину девчонок, которые за ним увиваются.
- Значит, Шо повезло, что у него есть столько же компромата на самого Масаки, - говорит Джун.
- Естественно, - соглашается Сатоши. – Это по-братски.
Он смотрит на Джуна поверх очков.
- У тебя такой дедовский вид, - смеется Джун. – Постарайся смотреть сквозь очки, как я.
- У меня дальнозоркость, - замечает Сатоши. – Ну, и каково это, вернуться?
- Немного поздновато для такого вопроса, не считаешь? – замечает Джун. – Я уже месяц как вернулся.
- Не совсем, - возражает Сатоши. – Вы с Казу практически не отходили друг от друга первые три недели.
- Неправда, - хмурится Джун.
- Правда, - мягко настаивает Сатоши. – Но мы не против. Ему не нравится, когда тебя нет дома. Наверное, это относится к каждому из нас, но к тебе особенно. Ему некомфортно быть самым младшим.
- Значит, ему было некомфортно целых четыре года? – полушутит Джун, но Сатоши утвердительно кивает.
- По большей части, - говорит он, но в его голосе совершенно нет обвинительных ноток. – Так каково это, вернуться?
- Будто вариант остаться в Токио никогда даже не рассматривался, - признается Джун. – И я имею в виду в хорошем смысле. То есть, мне, конечно, повезло, что я смог поступить в Софию, получить предложение работы в столице, но, - он вздыхает. – Это не компенсировало бы невозможность быть дома. Ни для одного из нас.
Сатоши кивает, и Джун видит, что тот понимает, кого именно он имеет в виду.
- Но все равно спасибо тебе, - серьезно добавляет Джун. – Правда, спасибо. Я верну тебе деньги. На это уйдет какое-то время, но я верну. Мне в любом случае повезло найти неплохую должность рядом с домом.
- Я тебе не взаймы давал, - тихо говорит Сатоши. – И это не просто удача. Ты усердно трудишься.
- Да, но Шо не просто так рассказывает про перенасыщенный рынок труда, - возражает Джун. – И если бы ты не трудился усердно в самом начале, у нас не было бы даже шанса.
Улыбка Сатоши больше похожа на усмешку, но Джуна внезапно переполняет осознание постоянного присутствия брата в своей жизни. Возможно, виновато позднее время суток или то, что быть снова дома ему все еще в новинку.
- Зачем еще мне было это делать? – говорит Сатоши, и Джун обнимает его, прежде чем вернуться в постель, на соседний с Казунари футон.

Однажды Шо объявляется в ветеринарной клинике Масаки слегка за полночь.
- Шо-чан! – восклицает Масаки, проходя по приемному отделению с извивающейся у него в руках кошкой с медицинским воротником на шее. – Что ты здесь делаешь?
- Я… - начинает Шо, но не успевает продолжить, так как в этот момент кошка, извернувшись всем телом, едва не вырывается у Масаки из рук.
- Погоди, - говорит Масаки. – Я сейчас вернусь, Шо-чан! – он поспешно уходит; Шо слышит, как он пытается успокоить извивающийся в его руках шерстяной комок.
Масаки возвращается спустя десять минут. Шо замечает, что под халатом он одет в футболку с Котом Мару, которую заказывал по интернету.
- Итак, Шо-чан, - говорит Масаки, присаживаясь рядом. – Решил сменить призвание?
- Да нет же, - отвечает Шо с притворным раздражением. – Я веду здесь наблюдение. Кажется, кошка кое-кого из оппозиции поранилась. У него нереально трудно взять интервью, находясь по эту стороны прессы, так что мы пасём все места его возможного базирования.
- Ясно, - говорит Масаки, и Шо ценит его попытку; он знает, что Масаки не понимает в этом ничего, кроме того факта, что Шо любит то, чем занимается.
- Эй, Масаки, - зовет девушка в таком же халате, как у Айбы. – Третья операционная, у нас бигль. Кажется, его что-то сбило.
- Понял! – кричит Масаки. – Ну, тогда удачи тебе, Шо-чан.
- "Масаки", значит, - улыбается Шо. – Она милая.
Уже поднявшийся Масаки одаривает его взглядом, который должен был бы быть строгим, но выходит больше умоляющим.
- Тебе тоже удачи, - говорит Шо, поддразнивая.
- Заткнись, - отвечает Масаки, удаляясь по коридору.
- Эй, Шо-кун. Ее зовут Нака Рииса, - услужливо информирует его Тома, катящий тележку с инструментами в том же направлении, в котором удалился Масаки. – Твой брат с ней очень, очень мил.
- Не так уж мы, значит, и страдаем от переработок, да? – усмехается Шо.

Четыре часа спустя Шо, зевая и с уставшими глазами, сидит все там же. Масаки выходит, так и не сняв хирургическую шапочку.
- Выглядишь нелепо, - фыркает Шо между зевками.
- Кто бы говорил, - отвечает Масаки. – Не смог ничего нарыть?
- О, его перехватил кто-то другой за пределами города, - пожимает плечами Шо. – Ну что, готов идти?
В коридор выходит Рииса, и Шо широко улыбается.
– Или… - он намекающе двигает бровями.
- Масаки-кун, - говорит Рииса. – Можешь идти, я тебя подменю.
- Спасибо, Рииса-чан. Но мне только час остался, - отвечает Масаки, и Шо видит, что имел в виду Тома под "Твой брат с ней очень, очень мил". – Эмм, это Шо-чан. Мой сверхпреуспевающий брат-репортер.
- Привет, - говорит Рииса. Ее улыбка до смешного располагающа, и Шо чувствует, что даже сам слегка ею очарован. – Заставь Масаки-куна пойти домой, хорошо? Он слишком много времени здесь проводит.
- Ну, что я тебе говорил? – очень строгим голосом начинает Шо. – Ты слишком много работаешь, Масаки. Эти бесконечные дни и холодные ночи, должно быть, изматывают тебя!
- Шо-чан, - говорит Масаки. – Иногда ты заставляешь меня краснеть.
Он оборачивается к Риисе.
- Тогда до среды. В одиннадцать придет Киши-сан, чтобы забрать свою кошку.
- Поняла, - кивает Рииса. – Пока, Масаки-кун! Приятно было познакомиться, Шо-сан.

Утром в четверг Джун просыпается оттого, что Казунари настойчиво тычет его пальцем в бок.
- Ты на работу не опоздал? – спрашивает Казунари, щурясь от солнечного света. – И я имею в виду, сильно опоздал. Стоит мне разок действительно заснуть ночью, как ты решаешь проспать!
- Перестань меня тыкать, - ворчит Джун, тщетно пытаясь отмахнуться от рук Казунари и в итоге решая просто перехватить их своими. Но Казунари продолжает извиваться в его хватке. – Я взял выходной!
- Ленивый болван, - говорит Казунари, у которого теперь получается только щекотать Джуна кончиками пальцев. – Ты едва начал работать! Тебя уволят.
- Я им нравлюсь, - возражает Джун. – Не уволят.
- Твоя самоуверенность тебе не к лицу, - заявляет ему Казунари. – Пусти, - в знак протеста он наваливается на Джуна всем телом.
- Спорный вопрос, - приглушенно отвечает придавленный (пусть и не сильно, учитывая, как мало Казунари весит) Джун. – Не хочешь прогуляться?
- Я отказываюсь быть соучастником твоих прогулов, - Казунари сползает с Джуна и лежит, свернувшись у него под боком.
- Это одобренный начальством отгул, Казу, - Джун закатывает глаза. – Давай. Ты сто лет уже в одни и те же игры играешь. Сядем на поезд до Акибы.
Казунари подползает ближе, сопя Джуну в рубашку. Джун на автомате обхватывает его руками, не в первый раз удивляясь тому, как это легко – обнимать Казунари.
- Хотя, так тоже неплохо, - бормочет Джун, и Казунари кивает. Джун снова проваливается в сон под теплыми лучами солнца.

В конце концов они все-таки добираются до Акихабары. Джун вытаскивает их из дома аккурат после часа пик, и хотя толпы в это время значительно меньше, они все же не исчезают полностью. Всю дорогу в поезде Казунари напряженно сидит с ним рядом, и Джун украдкой осторожно присматривает за ним.
- Итак, - говорит Джун, когда они оказываются на месте. – Есть что-то конкретное на примете?
- Ага, - небрежно бросает Казунари, и Джун широко улыбается – ну, конечно же. Казунари держит в голове целые каталоги желаемых игр в ожидании таких шансов, как этот.
Джун ходит за Казунари от магазина к магазину, наблюдая, как растет его воодушевление, и думает о том, насколько другой могла бы быть жизнь его брата, если бы… С другой стороны, какой смысл сейчас думать об этом? Казунари счастлив, и Джуну хочется верить в то, что они вчетвером способны проследить, чтобы так оно и оставалось.
- Как думаешь, - Казунари останавливается у входа в очередной магазин и хмурится на пакеты у себя в руках, – многовато уже, да?
- Ты словно ребенок, Казу, - улыбается Джун. – Давай, вперед, все в порядке. Одному богу известно, как редко ты что-то покупаешь.
- Ну, ты сам это сказал! - говорит Казунари, заходя внутрь.
К пяти часам Джун чувствует, что проголодался, и они заходят в первое заведение, где есть отгороженные столики. Они заказывают две порции рамена, и Джун наблюдает, как Казунари отвлекается от еды, чтобы рассмотреть только что купленные игры.
- Как долго ты их ждал? – спрашивает он.
- Не знаю, - отвечает Казунари, не поднимая глаз. – С полгода?
- Ты можешь просто просить Шо покупать их тебе, - говорит Джун. – Все равно он половину времени носится где-то неподалеку.
- Шо? – переспрашивает Казунари. – Шо не знает ничего об играх. Он знал про карточки Покемонов, но так и не смог угнаться за временем.
- Да уж, - соглашается Джун. – Тогда, может, Масаки?
- Масаки занят. Он работает больше, чем показывает нам. Если бы у него был лишний шанс поспать, я бы предпочел, чтобы он этим и занялся.
- Рано или поздно ему придется сделать перерыв, - хмурится Джун. – Или хотя бы поменять график смен.
- Удачи тебе в попытке заставить его это сделать.
- Но в любом случае, теперь вернулся я.
- Окей, - слишком поспешно отвечает Казунари, не встречаясь с ним взглядом.
- И если тебе что-то нужно – что угодно, Казу, просто…
- Джун, - прерывает его Казунари, смотря прямо на него. – Ты ведь пытаешься что-то сказать, да?
- Только вот ты меня перебил, - ворчит Джун.
- Просто говори уже.
- Тебя что-то беспокоит, - начинает Джун. – С тех самых пор, как я вернулся. Даже Шо об этом говорит, а ты знаешь, что Шо не стал бы этого делать, если бы не переживал по-настоящему.
- Ничего подобного, - коротко отвечает Казунари. – Мне нравится, что все дома. Вот и все. Ты это и так уже знаешь.
- Знаю, - соглашается Джун.
Казунари отодвигает тарелку.
- Я закончил.
- Хорошо, - мягко отвечает Джун. – Тогда поехали домой.

Они берут такси до дома; оно медленно движется по переполненным в вечерние часы улицам, выезжает в пригороды, потом на шоссе и, наконец, после восьми вечера высаживает их перед домом.
Джун стоит перед входной дверью, ища ключи, когда та распахивается, и на них едва не налетает Масаки.
- Ты подлый сводник, Шо-чан! – кричит он. Джун слышит, как где-то дома гогочет Шо. – О, Джун-кун, Казу.
- Сводник, значит? – улыбается Джун, и Масаки закатывает глаза.
- Не начинай еще и ты, - говорит он. – Слушайте, я ушел. А вы двое развлекайтесь, - он похлопывает Казунари по плечу, словно из солидарности. – Крепись. В конце концов, нам приходится быть понимающими. Им достались безумные гены.
- Несомненно, - кивает Казунари, салютируя ему. – А где Сатоши?
- Он звонил сказать, что будет поздно, - отвечает Масаки. – Может быть, даже заночует в офисе.
- Это настолько важное дело? – спрашивает Джун.
Масаки пожимает плечами.
- Кто знает? Увидимся, парни. И постарайся вести себя подобающе возрасту, Шо-чан! – кричит он в ответ на возобновившееся похрюкивание.

Сатоши возвращается на следующий день в полдень. Тени на лице выдают всю его усталость.
- Эй, - приветствует его Казунари. Он задумчиво стоит у холодильника, когда заходит Сатоши. – Выглядишь дерьмово.
Сатоши потягивается, опасно хрустя суставами.
- Я заехал только принять душ. Маруяма нашел меня уснувшим над ноутбуком, я печатал лицом на экране бесконечные «фффф».
- Прелестно, - замечает Казунари. – О чем хоть это дело?
- Незаконное присвоение собственности, - отвечает Сатоши. – Я в этом не силен, поэтому приходится тяжеловато.
- Ты ел? – хмурится Казунари.
- Пил кофе, - отвечает Сатоши уже из своей комнаты. Через несколько секунд включается вода в душе.
Казунари качает головой и открывает холодильник.

- Прошу, сэнсэй, - Казунари протягивает коробку с бенто полуодетому после душа Сатоши. – Экстренное бенто любви. В твоей комнате лежит поглаженный костюм, одень его.
- Спасибо, - говорит Сатоши и идет в комнату.
- Поспи в такси, хорошо? Спорить бесполезно, я его уже вызвал.
Казунари спускается вниз вслед за Сатоши, хоть последний и уверят его, что не стоит.
- Просто слежу, чтобы с нашим главным кормильцем все было в порядке, - говорит Казунари, и Сатоши с улыбкой прислоняется к нему, пока они едут в лифте.
На улице тихо в это время суток. Они стоят бок и бок в ожидании такси, Казунари мурлычет себе под нос различные мелодии к видеоиграм.
- Когда начинается суд по этому делу? – спрашивает он.
- В понедельник, - отвечает Сатоши. – Не получилось разрешить его, не доводя до суда.
Казунари кивает.
- Ясно.
Сатоши улыбается.
- Мне порой хочется взять тебя с собой в офис, - признается он. – У тебя здорово получалось изучать прецеденты. Мне бы пригодилась твоя помощь, даже сейчас.
Казунари фыркает.
- Разве не этим занимается Маруяма? Сделай ему выговор, если он не справляется со своими обязанностями.
- Нет, он молодец. Очень серьезный, - возражает Сатоши. – Но было бы хорошо, с тобой.
Уголки губ Казунари ползут вверх, хоть он и игнорирует Сатоши, продолжая напевать что-то из Марио.
- С тех пор ты стал гораздо лучшим адвокатом, - наконец произносит он. – Ты был так потерян в начале, что кто-то должен был тебе помочь.
- Казу-чан умнее, чем думает, - говорит Сатоши, и Казунари пихает его в сторону машины.
- Твое такси приехало, - говорит он. – Звони, если тебе что-то понадобится.
- Позвоню, - обещает Сатоши и машет ему рукой.

Однажды вечером Масаки, выходя из дома, перехватывает Шо, когда тот возвращается с работы.
- Шо-чан, - говорит он, смущенно переминаясь с ноги на ногу. – Не говори остальным про Риису-чан, хорошо?
- Я и не говорил, - удивленно произносит Шо. – А что-то не так?
Масаки молча опускает глаза.
- Масаки, - говорит Шо. – Ты не обязан рассказывать мне, что случилось, но с тобой все в порядке?
- Я в порядке, - отвечает Масаки, слишком подавленно, чтобы это было правдой. – Но мне надо идти, - он смотрит на Шо, и тот понимает, что вовсе он не в порядке, потому что ненормально, чтобы Масаки выглядел так, будто совсем не хочет идти на работу.
- Возьми выходной или еще что-нибудь. Возьми больничный. - Шо кладет руку Масаки на плечо, не давая уйти.
- Не могу, - печально отвечает Масаки. – У остальных ветеринаров выходной, а у меня запланирована операция.
- Масаки, - вздыхает Шо, понимая, что его не отговорить. – Тогда хотя бы дай я тебя провожу.
Масаки не возражает – Шо знал, что он не будет. Шо оставляет свои вещи дома и снова выходит.
- Я совершил большую глупость, - признается Масаки, после того как они проходят пару улиц.
- Все мы порой их совершаем, Масаки, - мягко отвечает Шо.
- Я ей признался, Шо-чан. Еще и прямо в середины смены. Это было так глупо.
- Оу, - все, что может произнести Шо. – Значит, она тебе и правда нравилась.
- Конечно, нравилась, - у Масаки в глазах стоят слезы, когда он кидает на него осуждающий взгляд. – От тебя никакой помощи, Шо-чан.
Шо не знает, что сказать, поэтому просто приобнимает брата за плечи.
- Я ей не нравлюсь, - говорит Масаки, и Шо чувствует невероятное возмущение, слыша это. – Нет, она не была жестока или еще что-то. Она правда милая, Шо-чан!
- Как скажешь, - осторожно произносит Шо.
- Она сказала, что не думает, чтобы у нас что-нибудь получилось, даже если бы мы попробовали, потому что… - у Масаки к горлу подступает комок, и он замолкает. Шо продолжает обнимать его одной рукой. Ему ничего не остается, кроме как вести их дальше.
- Потому что? – негромко спрашивает он.
- Потому что для меня работа всегда на первом месте, - Масаки выглядит чрезвычайно подавленно. – И она не ошибалась, Шо-чан.
- Ох, Масаки, - вздыхает Шо, и хорошо бы Рииса не была такой очевидно милой, не была бы так добра с Масаки, чтобы и он мог сейчас сказать о ней что-нибудь нехорошее.
- Где мне вообще взять время, чтобы с кем-то встречаться? - продолжает Масаки. – Даже когда у меня выходной, я остаюсь дома с вами. Глупо было с моей стороны. Та смена оказалась самой ужасной в моей жизни, и это даже если учесть тот раз, когда Йоко навернулся через пуделя и загремел лицом мне в пах.
Шо не может сдержать хихиканья, представляя эту картину, и даже Масаки чуть-чуть улыбается.
- Кто еще тебя подбодрит, как не ты сам, - улыбается Шо. – Ох, Масаки. Ну вот зачем ты так себя загоняешь на работе? Тома говорит, что ты замещаешь других ветеринаров чаще, чем кто либо – и не только Риису-чан.
- Но вы, парни, тоже много работаете! – настойчиво возражает Масаки.
- Угу, но иногда мы все-таки живем как обычные люди. И, как правило, стараемся работать по пять дней.
- Ну, - вздыхает Масаки. – Я только делаю то, что должен, нет?
- Почему должен? – спрашивает Шо. – У вас с Казу есть этот пунктик про долг. Мы семья. Нам хорошо так, как есть.
- Мое обучение было самым дорогим, - тихо произносит Масаки.
- Ты что, чувствуешь вину за то, что решил стать ветеринаром?
- Это дорого обошлось Сатоши! – возражает Масаки, не давая Шо отговорить себя от чувства вины. – Даже с тем, что оставили нам мама и папа. Мы еще долго испытывали недостаток в деньгах – я все замечал, так что можешь не отрицать. Ты ведь знаешь, что Джун-кун смог пойти в университет только потому, что Казу не стал поступать?
- Это всего лишь то, через что нам пришлось пройти, - говорит Шо. – Кроме того, такие вещи помогли нам продержаться. Теперь все в порядке, так почему ты столько на себя взваливаешь?
- Потому что порой я думаю, что мне стоило просто получить степень по юриспруденции или еще чему. Потому что иногда приходит срочный вызов, и я паникую. Тома-кун знает. Он видит, как я впадаю в ступор, помогает мне. Но такое случается, Шо-чан.
- Такое случается с лучшими из нас, - напоминает ему Шо. – Все оступаются, никто не совершенен. Но ты любишь свою работу, не так ли? Вот что важно. Никто не смог бы делать то, что делаешь ты, работать так чертовски много, и, несмотря на это, так хорошо управляться с животными.
- Ты не видел меня, - возражает Масаки.
- Я видел достаточно, - твердо произносит Шо. – Я не вижу тебя юристом, и держу пари, Сатоши не жалеет о том, что отдал тебя на ветеринарный. Ты хорош в своем деле. Может, пока и не лучший из лучших, но разве такие есть? Ты любишь то, чем занимаешься.
- Люблю, - признается Масаки. – Но я боюсь. Что, если у меня никогда не получится? Что, если я никогда не стану лучше? Ведь и такое возможно, Шо-чан.
- Иногда, - признается Шо, – я пишу совершенно ужасные статьи. Иногда я думаю: "Они же никогда не выйдут в печать, так зачем так стараться?" И я устал. Поэтому пишу второпях или не проверяю факты.
- Но ты хорош в своем деле, - возражает Масаки.
- А я думаю точно так же про тебя, - отвечает Шо. – Понимаешь, что я имею в виду? Возможно, ты видишь свои неудачи – и это вовсе не плохо – но не концентрируйся только на них. Дай себе возможность вдохнуть полной грудью, хорошо? Не перегори раньше времени.
- Хорошо, - говорит Масаки, слегка расслабляясь. – Ладно. Спасибо тебе, Шо-чан.
- Всегда к твоим услугам. И ты обязательно встретишь кого-нибудь, кто знает то, что уже знаем мы четверо. Хорошо? Даже если Казу и не захочет, чтобы ты принадлежал кому-то еще.
- Он уж точно не захочет, - улыбается Масаки. – Но, по крайней мере, у него есть Джун-кун.
- У него всегда есть Джун-кун, - замечает Шо. – Кстати говоря, я не хотел говорить этого раньше, но тебе не кажется, что Рииса-чан немного похожа на Казу?
- Фу, Шо-чан, - морщит нос Масаки. – Она мне все еще нравится, знаешь ли. И Казу, конечно, мил и все такое, но… он же мой брат.
- Извини, - смеется Шо. – Просто это очень долго вертелось у меня в голове.

На выходных Казунари ведет себя с Джуном напряженнее, чем когда-либо, испытывая тем самым большую часть его терпения. Шо и Сатоши оба заняты, и Джун старается не злиться на постоянные уборки и раздражительность Казунари.
- Я собираюсь в супермаркет, - сообщает Казунари поздним воскресным утром.
- Мне пойти с тобой? – неохотно спрашивает Джун.
- Знаешь ли, есть такие вещи, с которыми я могу справиться сам, - ворчит Казунари, и Джун срывается.
- Знаю, - отвечает он резко. – Но большую часть времени наблюдаю, что твое поведение этому не соответствует.
Его злость утихает еще до того, как он заканчивает предложение, и он понимает, что не стоило этого говорить.
- Да что ты можешь знать, Джун, - обиженно произносит Казунари, не находя лучшего ответа. Он резко хлопает входной дверью, и на этот бабах! выглядывают из своих комнат Шо и даже Сатоши.
- Что произошло? – спрашивает Шо, и Джун только качает головой.

Казунари встречает Масаки на первом этаже их многоквартирного дома. На Масаки футболка с Тоторо.
- Казунари, ты куда? – удивляется тот.
- На улицу, - отвечает Казунари колючим, как куст ежевики, тоном.
- Понятно, - произносит Масаки. – Мне пойти с тобой?
Казунари выглядит готовым сказать что-то едкое, но уступает.
- Ладно, - отвечает он. – Думаю, ты можешь пойти.
- Супер, - говорит Масаки и идет за братом, забив на то, что сам только что вернулся с двенадцатичасовой рабочей смены. Все равно, еще всего денек, и у него будет выходной. – В какой магазин мы идем?
- В двух кварталах отсюда, - отвечает Казунари. – Куда ходят все местные бабульки.
- Как подходяще, - шутит Масаки, радуясь, когда Казунари, закатив глаза, лупит его кошельком.

- Масаки написал, что они пошли в супермаркет вместе, - докладывает Сатоши.
- О, так, значит, с Масаки он может пойти, но на меня спускает собак? – Джун чувствует себя мелочным, но ему все равно.
- Ну, ты же сам ему заявил, что он не может ни с чем справиться в одиночку, - прямо замечает Сатоши.
- Я знаю, - отвечает Джун. – Я просто говорю, Сатоши. Ты разве не должен уметь читать людей?
Сатоши пожимает плечами, не обижаясь, но вмешивается Шо.
- Эй, давайте все просто остынем, идет? Масаки приведет Казу обратно, и все будет в порядке. Нет смысла себя накручивать.
Сатоши добродушно кивает, хоть Джун и понимает, что Шо обращался не к нему. Он очень благодарен им обоим.
- Хорошо, - говорит он. – Извините, что оторвал вас от работы, ребят.
- Нет проблем, - отвечает Сатоши, и они вновь расходятся по своим комнатам.

Казунари и Масаки возвращаются где-то через час, нагруженные продуктами. Джун открывает им дверь; Казунари встречается с ним взглядом и позволяет забрать у себя половину сумок. Масаки широко улыбается, несмотря на явную усталость, и Джун чувствует себя до смешного благодарным за то, что они оба у него есть – и буря, и затишье после нее.
- Пойдемте куда-нибудь пообедаем? – предлагает Джун. – Можно пойти к Огу-сану.
- Не возражаю, - отвечает Казунари, и Джун чувствует, как напряжение между ними спадает, все возвращается к равновесию. – Но, Масаки, ты же наверняка устал, да?
- Ничего, - воодушевленно говорит Масаки. – Давайте пойдем, мы сто лет уже никуда вместе не выбирались. Это хоть ненадолго отвлечет Сатоши и Шо от работы.

Они идут к Огу-сану, в маленький семейный ресторанчик, куда ходили еще детьми. Огу-сан сейчас уже пожилой добряк, но никто из них не забыл, как, еще будучи моложе, он взял себе за правило приглядывать за ними, когда они остались одни после смерти родителей. В первые несколько лет он приносил им немало еды; и даже сейчас, когда они выросли, между ними все равно сохранилась эта связь, не зависящая от разницы поколений.
- Давненько не виделись, - улыбка собирает морщинки в уголках глаз Огу-сана. – Джун-кун! Я даже не знал, что ты вернулся из Токио, неблагодарный ты парень.
- Простите, Огу-сан, - улыбается Джун. – Я возьму за правило заходить чаще.
- Только не слишком часто, - возражает Огу-сан, преувеличенно вздыхая. – Мои силы уже не те, что были раньше. Я больше не могу готовить на всех вас, проглотов.
- Да не может быть! – протестует Масаки. – Вы все еще очень бодры для своего возраста.
- Что ты имеешь в виду, "для моего возраста"? – притворно оскорбляется Огу-сан. – Да Сатоши-кун больший старик, чем я.
- Что верно, то верно, - настойчиво кивает Шо. – Мы пытаемся его сдерживать, но его стариковские замашки слишком сильны.
Сатоши смущенно улыбается.
- Ничего не могу с собой поделать. Это адвокатский пунктик.
- Так точно, сэнсэй, - соглашается Казунари, и все смеются.

Огу-сан им соврал – заказанный Джуном оякодон все такой же вкусный, как и всегда. Он заказывает бутылку сакэ и сначала предлагает его Сатоши, но тот качает головой.
- Завтра суд.
- Шо?
- Если только чуть-чуть, - соглашается тот.
- Он всегда сначала так говорит, - заговорщически шепчет Казунари, склоняясь к Джуну.
- Эй, - возмущается Шо. – За себя говори, мелочь.
- Помнишь Мао-чан? – ухмыляется Казунари.
Шо покрывается румянцем. Однажды ночью, несколько лет назад, Мао притащила его домой, когда он опьянел немного больше, чем рассчитывал, и вовсю распевал хиты айдол-групп. Она оказалась гораздо сильнее, чем выглядела. Но отношения их после того случая продлились недолго.
- Окей, в тот раз я многовато выпил. Песня должна была стать признанием в любви.
Масаки утешающее похлопывает его по плечу.
- Все в порядке, Шо-чан, - говорит он, жуя карааге. – Главное - это хорошие намерения.
Мгновение Шо выглядит еще более обиженным из-за этих слов, но потом, кажется, решает, что оно того не стоит.
За это время Сатоши уже успевает насладиться своим карри.
- И почему мы так давно не приходили, - говорит он, с тоской глядя на свою пустую тарелку, но оживляется, когда Масаки делится с ним карааге.
- Я рад, что мы пришли сегодня, - говорит Джун. Под столом Казунари берет его за руку. – Я рад, - повторяет Джун шепотом, и Казунари улыбается ему.
- Я тоже, - отвечает он.

Дом погружен во мрак и тишину, когда Казунари прокрадывается в комнату Сатоши.
- Сатоши, - шепчет он, хотя тот еще не спит, а читает свои записи.
- Эй, разве Джун-кун не утащил тебя в постель?
- Я вывернулся из его лап, - отвечает Казунари. – Было несложно, учитывая, что он сразу же отрубился.
Сатоши посмеивается, и это забавляет Казунари.
- Пришел, значит, отвлекать меня?
- Вроде того, - Казунари садится на пол рядом с Сатоши. – Возьмешь меня завтра в суд?
- Хочешь пойти? Ты уверен?
- Если ты возьмешь, - говорит Казунари. – Вполне уверен.
- Хорошо, - соглашается Сатоши. – Но я могу проиграть это дело.
- Не говори так, - упрекает Казунари.
- Казу-чан, - улыбается Сатоши. – Ты слишком серьезно ко всему относишься.
- В любом случае, - строго произносит Казунари. – Тебе не следует говорить таких вещей.
- Ты прав, да? Даже зная, что могу проиграть, я буду бороться не меньше. Важно это понимать.
- Ты действительно нечто, - говорит Казунари. Он вытаскивает футон Сатоши и поудобнее устраивается на нем. – Увидимся в суде, сенсей.
Сатоши смотрит на него поверх очков.
- Увидимся, кузнечик.

Наутро Казунари сталкивается в коридоре с полусонным Джуном.
- Доброе утро, - радостно приветствует он.
- Ты куда пропал? – Джун сонно смотрит на него.
- Никуда. Скучал по мне?
Джун фыркает.
- Скучал ли я по холодным пяткам, тыкающим меня в ребра?
- Еще как скучал, не так ли? – Казунари улыбается, стремительно проскальзывая в ванную вперед Джуна и игнорируя его запоздалое «эй!». – Иди, воспользуйся другой, - кричит он изнутри и слышит, как Джун с ворчанием удаляется.
Казунари дожидается, когда Джун уходит на работу, прежде чем одеться для суда. Он одет в строгую рубашку и брюки – позаимствованные у Джуна, который в свою очередь позаимствовал их у Шо – когда Сатоши выходит в своем обычном для суда костюме.
- Неплохо, - отмечает он. – Хоть и слегка великовато.
- Ну, это же вещи Шо.
Сатоши улыбается.
- Тогда понятно, - он достает из ящика пару чистых носков и одевает их. – Ну что, пойдем?
- Пойдем, - Казунари берет Сатоши за руку, и они выходят.

- Ты не говорил, что твои клиенты – дети, - замечает Казунари у выхода из зала суда. – Как они вообще тебе платят?
- Они не платят.
- Хочешь сказать, ты ночевал в офисе из-за дела pro bono?
- Они такие же, как мы, Казу, - вздыхает Сатоши. – Родители умерли, и дом вот-вот тоже отберут.
- Ну ведь они же не смогут жить все вместе? Они еще дети.
- Ты тогда тоже был ребенком, - возражает Сатоши. – Мы все были.
- Не все остается прежним, - отвечает Казунари. – Порой все меняется, и на это есть причины.
- Но если есть хотя бы шанс, Казу. Я борюсь за шансы, а не за победы.
- Ты поборолся за это дело. Но это три финансово зависимых несовершеннолетних, какие у них шансы?
- А каковы были наши шансы? – спрашивает Сатоши. – Тебя с пятнадцати лет так и не оставил тот страх, Казу. Тебе до сих пор кажется, что нас разлучат, только потому, что мы преодолели определенные трудности.
- Тут дело не в нас, - Казунари качает головой.
- И тем не менее. Я взялся за это дело, потому что они точно такие же, как мы. Я тоже помню, как было тяжело. И даже если я понимаю, что могу проиграть, это не значит, что я не буду бороться за победу.
- И ты еще говоришь, что это я все серьезно воспринимаю, - Казунари шумно выдыхает и обнимает Сатоши, на секунду притягивая его ближе.
- И некоторые вещи остаются прежними, Казу-чан, - тихо говорит ему Сатоши. – Пусть ты в это и не веришь, но позволь жизни тебя удивить.
- …Ты знаешь, где работает Джун?
- Угу, - отвечает Сатоши и улыбается.

Джун замечает ожидающего снаружи Казунари, когда выходит из офисного лобби.
- Казу, - удивленно спрашивает он. – Ты с кем пришел?
- Ты что, ждал кого-то еще? - Казунари проказливо улыбается. Джун скучал по этой улыбке.
- Определенно нет, - Джун притягивает Казунари к себе, и они вместе идут к станции. – Почему на тебе вещи, которые я стащил у Шо?
- Я сегодня был в суде.
- Ты не говорил, что собираешься.
- Я скучал по тебе, когда тебя не было, - внезапно признается Казунари.
- Теперь ты пытаешься мне что-то сказать?
- Я пытаюсь сказать тебе то, что ты хотел, чтобы я тебе сказал.
- Запутанно, - замечает Джун. – Но продолжай.
- Я серьезно, Джун.
- Я знаю, ты всегда серьезен.
Казунари берет его за руку.
- Наверное, лучше подождать, пока мы доедем до дома.
- Как хочешь.
- И перестань так по-дурацки лыбиться, - ворчит Казунари. – Я еще даже не сказал этого.
- Хорошо, - отвечает Джун, но не перестает улыбаться.

Казунари сидит на футоне, скрестив ноги, пока Джун снимает пиджак.
- Я все равно буду нервничать, - говорит он. – Все так же будут вещи, которые я не могу делать. Места, куда я не могу пойти.
- Я знаю, - кивает Джун.
- И ты не будешь здесь всегда. Мы не будем, - говорит Казунари. – Я и не хочу этого от тебя.
- Но разве я не всегда был рядом? – хмурится Джун.
- Если такое и случится, я буду удивлен. Но, если позволишь, я лучше буду готов к худшему.
- Как всегда оптимистичен, - замечает Джун, но садится рядом с Казунари, плечом к плечу. – Так к какому открытию ты пришел? Сатоши что-то сказал в суде?
- Сатоши многое сказал в суде, - отвечает Казунари. – Он там совсем другой. Ты должен как-нибудь придти посмотреть на него. Но дело в том, что… Ты сказал, что я был не рад, когда ты вернулся. Это не так. Знаешь, ведь университет был последним обязательным этапом. После него ты мог пойти куда угодно.
- Ты же сам в это не веришь, - возражает Джун.
- Верю, - настаивает Казунари. – Ты можешь обещать мне, что будешь здесь постоянно? Нет. Но я и не хочу этого. Это… сложно.
- Я понимаю, - тихо произносит Джун, беря Казунари за руку.
- Поэтому, - начинает Казунари, но останавливается, и Джун ждет. – Если позволишь мне паниковать время от времени, я позволю доказать мне, что я ошибаюсь, идет?
- По-моему, звучит справедливо, - соглашается Джун. Казунари поворачивается к нему, и Джун думает о том, перестанет ли тот когда-нибудь выглядеть на шестнадцать. И хотелось ли бы самому Джуну, чтобы это произошло.
Не успев осознать, что делает, он склоняется вперед. Их лица в сантиметре друг от друга. Казунари резко тянет Джуна за руку, и Джун замирает.
- Что? – произносит Казунари.
- Ничего, - отвечает Джун и склоняется снова, на две длинных секунды прижимаясь губами к губам Казунари, и кажется, что это самый интимный момент во вселенной.
Казунари резко опускает глаза, когда Джун отстраняется, чтобы взглянуть на него.
- Все хорошо? – выдыхает он.
- Возможно, - осторожно отвечает Казунари. – Но ты можешь попробовать еще раз, просто чтобы убедиться.
Мгновение неуверенности сменяется неимоверным облегчением. Таким облегчением, что Джуну хочется смеяться. Потому что ну как могло уйти столько времени на поиски чего-то настолько невероятно естественного?
С другой стороны, думает Джун, то, как идеально помещается рядом с ним Казунари, как крепко его пальцы сжимают руку Джуна… ведь и не надо находить то, что было у тебя всегда.

Тем вечером у Сатоши в комнате допоздна горит свет. Шо решает проведать его в четверть первого ночи.
- Как прошло слушание? – спрашивает он еще в дверях, но потом узнает пожелтевший конверт у Сатоши в руках и тот изящный почерк, который Сатоши унаследовал от их матери. – Ты ведь не над делом работаешь, да?
Сатоши молча кивает Шо, чтобы тот сел, и протягивает ему конверт. Шо наверняка просто кажется, что его пальцы дрожат, когда он открывает его, – ведь он читал письмо уже миллион раз, помнит каждую строчку, всегда держит их в голове.
- Помнишь, как это было? – спрашивает Сатоши. – Не после, а последние дни до.
- Ты про больницу? – говорит Шо. – Конечно помню.
- Только мы с тобой все ясно и помним, - говорит Сатоши. – Только мы были достаточно взрослыми. Остальные были еще совсем детьми.
- И мы тоже были, - возражает Шо. – Ты принял самое молниеносное решение в своей жизни, сменив кафедру.
- Едва обдумав, - кивает Сатоши. – Знаешь, я ведь так и не сказал ничего маме с папой.
- Они бы этого не захотели, - говорит Шо. – Не смотря на солидность профессии.
Сатоши улыбается.
- Я не против. Возможно, был бы, в то время. Но в восемнадцать такие вещи кажутся важнее, чем они есть на самом деле.
Шо кивает.
- Я уверен, они знают, что мы до сих пор вместе. И именно это действительно важно.
- Это они сохранили нас вместе, - говорит Сатоши. – Порой мне очень не хватает мамы. И папы… помнишь, он возил нас на рыбалку, пока вы, парни, не решили, что вам это не интересно.
- А еще мама научила Казу и Джуна делать онигири, - говорит Шо. – Хоть остальным и наплевать было на готовку. А ты только поесть любил.
Они улыбаются воспоминаниям, замолкая.
- Мне их тоже не хватает, - признается Шо. – Но я рад, что мы с вами до сих пор вместе.
- Угу, - соглашается Сатоши. – Я тоже рад.
Шо аккуратно складывает письмо и убирает его в потрепанный пожелтевший конверт, внутренне осознавая, что никто не сможет полностью понять, что они вдвоем имеют в виду - кроме них самих.

На следующий вечер у Масаки выходной, и они отправляются в ресторан, чтобы устроить праздник без особого повода. Масаки заказывает шоты. Шо протестует, но, как только их приносят, сразу же устраивает с Масаки соревнование. Тот берет Сатоши к себе в команду, заявляя, что вдвоем они прекрасно справятся против команды, "на две трети состоящей из слабаков".
- Я возвращаюсь в новостной отдел через неделю, - с легкой грустью сообщает Шо. – Из положительного: это значит, что я снова смогу есть твои ужины, Казу.
- Прекрасно, - сухо замечает Казунари, даже не позаботившись поднять голову с плеча Джуна.
- А я подал заявление на смену графика, - говорит Масаки. – Это займет какое-то время, потому что им нужно будет скоординировать графики всех остальных, но скоро я тоже смогу есть твои ужины, Казу!
- Очуметь, - произносит Казунари, и Джун забирает рюмку у него из рук. – Эй!
Сатоши глупо хихикает над завязавшейся возней. Масаки слегка пихает его локтем.
- Не будем набрасываться друг на друга, Капитан.
Шо, кажется, дремлет, ничего вокруг себя не замечая.
Все заканчивается тем, что Казунари лежит у Джуна на коленях, а Масаки возвещает через весь стол о том, как он рад, что Джун вернулся, и что они наконец-то снова все вместе.
- Я вернулся почти три месяца назад, придурок, - говорит Джун. – И почему вы, парни, никак этого не осознаете?
- Просто мы счастливы, - серьезно произносит Сатоши, чокаясь с Масаки пустой рюмкой.
- Идиоты, - ворчит раскрасневшийся от алкоголя Джун, ероша волосы Казу, и не может сдержать улыбки.